У биробиджанской москвички Воропаевой, судя по всему, «осеннее обострение». Эта дама с лёгкой политической ответственностью по злой иронии судьбы оказалась душеприказчицей солидного наследия Жирика. Намедни, роясь в сундуках покойного, она обнаружила покрытые толстым слоем пыли заезженные пластинки с гневными эскападами и развязными речами, и, наслушавшись их, решила, не выходя из чулана, пока, так сказать, не выветрились кружащие голову пары нафталина, поупражняться в словесной антисоветчине. Однако если «сын юриста» ненавидел большевиков вполне искренне (по его собственному признанию, советская власть национализировала у деда мебельную фабрику на Западной Украине), то его вертлявая ученица, скорее, попугайничала.
Получилась любопытная метаморфоза, тайну которой ещё предстоит разгадать искушенным политическим орнитологам. «Соколиха Жириновского» в своём стремлении вытвердить наизусть крылатые антикоммунистические выражения почившего в бозе отца-основателя «старейшей партии» превратилась в сине-желтого ару из тропических лесов Амазонки, который только и способен изрекать что-то наподобие «Попка-дурак». Такое карканье, разумеется, лишено всякого смысла, ибо экзотическая птица, как живой магнитофон, лишь многократно воспроизводит услышанное, но не осознаёт его.
