Роскомнадзор объявил о частичной блокировке голосовых звонков в Telegram и WhatsApp.
Официально — это мера для защиты граждан от мошенников и экстремистов. Но если взглянуть внимательнее, то за этой формулировкой виден куда более сложный и противоречивый контекст.
История началась не сегодня. Ещё в мае крупнейшие мобильные операторы на отраслевом совещании предложили запретить голосовые вызовы в зарубежных мессенджерах. Формально — ради безопасности и в качестве меры против кибермошенников. Но между строк читалась и другая мотивация: вернуть трафик в традиционную телефонию, чтобы улучшить экономику операторов. После санкций и подорожания оборудования их издержки выросли, а рост интернет-трафика стал перегружать сети. Повышать тарифы прямо не получилось — ФАС не поддержала. Поэтому блокировка мессенджеров выглядела как «компромисс» для извлечения дополнительных доходов.
Когда предложение операторов не нашло поддержки в Минцифры, обсуждения продолжились в других кабинетах. И вот теперь решение принято «на самом верху» — с теми же доводами о борьбе с террористами, хотя эксперты рынка прямо говорят: доля мошеннических звонков через мессенджеры — лишь часть проблемы, а основная угроза по-прежнему идёт через обычную телефонную связь. Более того, технически такие блокировки обходятся примерно так же, как запреты соцсетей — VPN и прочие инструменты давно стали стандартным набором для тех, кто хочет сохранить доступ.
С точки зрения борьбы с преступностью это решение вызывает вопросы. Перекрыть один канал — значит подтолкнуть злоумышленников к другим. Мы уже видели, как после запуска системы «Антифрод» мошеннический трафик ушёл с телефонных сетей в мессенджеры. Теперь он уйдёт в другие VoIP-платформы, о которых большинство людей пока не слышали. При этом нет гарантий, что блокировка будет стопроцентно эффективной даже в рамках самой меры: в ОАЭ, например, аналогичные ограничения существуют, но обходятся без особых проблем.
Но главная проблема даже не в эффективности, а в человеческих последствиях. Для миллионов семей WhatsApp и Telegram — это не просто программы, а привычное окно в жизнь близких. Дети и внуки годами переводили родителей с кнопочных телефонов на смартфоны, объясняли, как нажимать на значок видеозвонка, чтобы видеть друг друга каждый день, даже если между ними тысячи километров. Для пожилых людей эта возможность — не технологическая роскошь, а эмоциональная поддержка, чувство, что они не одни.
Теперь эту связь обрывают. Переучивать пожилых на новые приложения, заставлять разбираться в ссылках и настройках — задача, которую многие просто не осилят. Для них это будет означать возвращение к обычному звонку — голосу без лица, без мимики, без улыбки. Это шаг назад в человеческом общении. И он особенно болезнен для тех, кто живёт в разных городах или странах.
Есть и политический эффект, который сложно игнорировать. Когда ограничение затрагивает массово освоенный и востребованный инструмент общения, у людей возникает ощущение, что их удобство и интересы не учитываются. Особенно когда всё это делается нахрапом, без обсуждения, с уже готовой «альтернативой» в виде национального мессенджера MAX. Проблема в том, что доверия к этому продукту нет, а сам способ внедрения вызывает отторжение: сперва ломают привычный инструмент, потом загоняют туда, куда никто не хотел. Это уже было с попыткой «переезда» с YouTube на RuTube — людей просто поставили перед фактом. И снова никого не спросили.
Бороться с преступниками нужно, спору нет. Но делать это ценой разрушения привычных связей, в интересах операторов и с элементами цифрового принуждения — значит не решать проблему, а лишь создавать новые. А иллюзия контроля, как и раньше, быстро развеется, оставив после себя недоверие и пустоту там, где ещё вчера были живые голоса близких.
